ВСТУПЛЕНИЕ: Тот, кто был никем

Рассветное солнце полоснуло по глазам Петра Сергеевича кровавой бритвой пробивавшегося сквозь вход в нору мутного света. Новый день в Зоне. Петр Сергеевич лежал в своей норе, в куче экскрементов и блевотины, и очень хотел пить. Ползком на брюхе Петр Сергеевич вылез из своей норы и подполз к ближайшей желто-зеленой луже. Из его открытого рта вылезла трубка (подарок Чернобыльской Зоны), принявшаяся жадно всасывать мутную хлюпающую жижу, состоявшую из воды, личинок, трупов насекомых и вязкого студня — колонии мутированных бактерий.

Петр Сергеевич всасывал жижу, громко чавкая, и его полупрозрачный живот (больше похожий на полиэтиленовый пузырь) начал с хлюпаньем наполняться вкусными дарами Зоны. Хорошо попив и поев, Петр Сергеевич выполз на опушку леса и стал отдыхать, подставив свое жирное тельце рассветному солнцу, пробивавшемуся сквозь кислотный туман. Не прошло и часа, как Петр Сергеевич заснул, вспоминая события последних недель.

Облаченный в защитный скафандр, Петр Сергеевич Воронов смотрел на закат, сжимая в руках свой верный АК-47.

— Прекрасное зрелище, не так ли? — спросил Виктор Воронов.

— Да, конечно.

Два брата стояли на вершине холма. Со всех сторон их окружал лес, но там, вдалеке, виднелась бетонная коробка Института Биохимии. Самый жирный фраг, который когда-либо удастся заработать Петру и Виктору. Они проверили снаряжение. На них были надеты защитные скафандры военного образца. Петр держал в руках АК-47 с подствольным гранатометом, а Виктор — АК-47 с вмонтированным штыком.

ЗАПИСЬ ПЕРВАЯ

Я, Петр Сергеевич Воронов, посвящаю этот дневник моему брату Виктору. Сегодня нам предстоит совершить поход, из которого мы можем не вернуться. Наша цель — Институт Биохимии, что возвышается над руинами мертвого города. За двадцать лет руины поросли лесом и только бог знает, что за исчадия ада поселились там. Но я ученый, и я никогда не упущу этот шанс. Я должен добраться до Института Биохимии. Мне в этом деле поможет мой брат Виктор и наши друзья-военные. Завтра мы выступаем в поход.

ЗАПИСЬ ВТОРАЯ

Марш-бросок. Раз-два. Останавливаться нельзя, Слепые псы чуют нашу плоть. От их укуса не спасет даже скафандр, и внутренности человека превращается в хлюпающую жижу. Романтика сталкерской жизни? Только кровь, грязь, голод. А еще смерть, правда не такая, как ее рисуют на картинках. Наоборот — в прорезиненном защитном балахоне, в противогазе и с изъеденной кислотным туманом косой. Настоящая Смерть Сталкера. Для попавшихся контроллеру — другая смерть. Смерть с длинной шеей и выпученными глазами. Но и наши враги — мутанты — тоже смертны. За одного нашего убиваем десять их. Правосудие по-советски. Как там поется в старой сталинской песне? «Мы за око вышибем два ока, а за зуб — всю челюсть разобьем!» Гуманизмом и не пахнет. Ненависть — лучшее лекарство от страха. Мы ненавидим мутантов. А то, что удается убить — исследуем. Холодный фанатизм. Микроскопы, лазеры, осциллографы, компьютеры, скальпели, трупы, операции, части тела. Вечный поиск истины. Убивать, убивать и еще раз убивать — а потом резать на части и исследовать. Я стал сталкером отчасти потому, что хотел разбогатеть, отчасти ради доступа к свежим трупам. Теперь же у меня куда более жирная и вкусная цель.

ЗАПИСЬ ТРЕТЬЯ

Сегодня мы добрались до руин города. Сквозь бетон просачивалась вязкая слизь, но улицы были пустынны. Мы решили переночевать в местной больнице. Холодные мокрые стены. Кровь на полу. Смрад гниющих трупов. Постоянный страх, затаившийся в стенах. Вы когда-нибудь были в заброшенной больнице? А теперь представьте, что в этой больнице кроме Вас может жить еще кто-то.

ЗАПИСЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Они пришли ночью. Покрытые гнойными язвами зомби, жаждущие нашей плоти. Из трещин на их лице текла кровь вперемешку с гноем. Они молили нас о помощи, молили дать им поесть наших внутренностей. Они были медлительны, и нам ничего не стоило их убить, но именно эта медлительность вселяла в нас ужас. Когда я увидел первого из них, я уронил автомат, застыл и не мог пошевелиться. А он все приближался и приближался, пытаясь достать до меня своими когтистыми руками, с которых капала черная слизь. Он повалил меня на пол и открыл рот, и на меня начала капать его слюна. Слюна разъедала скафандр, как кислота. Зомби хотел укусить меня за шею. Ударом ноги я отбросил его и нанес удар пальцем в глаз. Мой палец проткнул его глаз и сломал перегородку, отделявшую глазницу от внутренней части черепа. Я надавил сильнее и коснулся его мозга. Затем я выковырнул ему второй глаз. Он ослеп, и у меня было время, чтобы поднять АК-47 и вывернуть ему брюхо автоматной очередью.

ЗАПИСЬ ПЯТАЯ

Пробрались в Институт Биохимии. Первый этаж пустынен. На втором этаже мы нашли операционную. Она была наполнена каталками со свежими трупами, прикрытыми окровавленными простынями, к которым прилипли мутировавшие насекомые. То, что трупы были свежими, испугало нас до глубины души. Я исследовал трупы и пришел к выводу, что над ними проводились медицинские опыты. Мы облазили весь корпус Института Биохимии и не нашли никого. И тут до нас дошло, что мы не проверили последнюю часть Института — подвал.

ЗАПИСЬ ШЕСТАЯ

Мы ползли по подвалам, словно крысы. По стенам ползали мутировавшие полупрозрачные муравьи. На полу валялись гниющие части человеческих тел, которых доедали муравьи и крысы (последних мы отстреливали из автоматов, оставляя от них только лужицы вонючей коричневой крови). И тут на нас напали. Уродливые желто-белые карлики накинулись на нас со всех сторон. Мы открыли огонь. Пули прошибали их уродливые туши насквозь, и их тела лопались брызгами зеленой крови. Виктор рванулся к самому жирному из них их вспорол живот штыком. Из вспоротого живота вывалились кишки и, подобно змее, напали на Виктора, повалив его на липкий от крови и слизи металлический пол. Я рванулся ему на помощь, отрезав кишки от карлика автоматной очередью, после чего дал залп из подствольного гранатомета, разорвав карлика на части, что было ошибкой, ибо его останки впились мне в лицо. Я попытался содрать их, но не мог. Они пускали корни в моем черепе. Я прокричал товарищам, чтобы уходили, что я их задержу, и они послушались. Я остался один на один с этими выродками. Я уничтожил их всех. Но опоздал — карликам удалось замуровать выход. Каким-то образом они согнули замок люка силой воли. Об этом мне приходилось слышать, но я надеялся, что никогда с таким не столкнусь.

ЗАПИСЬ СЕДЬМАЯ

По мере того, как часть карлика проникала в меня все больше и больше, мои руки становились сильнее и сильнее. Я выбрался на поверхность, но понял, что не могу так жить, ибо слепну от яркого света. Я вырыл себе нору в лесу. Наверное, это моя последняя запись — мои руки уже не приспособлены держать ручку. Я, Петр Сергеевич Воронов, посвящаю эту последнюю запись моему брату Виктору…

ЭПИЛОГ: Тот, кто ты есть

Петр проснулся от шума вертолетных винтов и посмотрел на небо. Два Ми-24 летели прямо в его направлении. Наконец-то его спасут! Петр встал и запрыгал на месте, махая руками и крича.

Пилоты бросили прощальные взгляды на Петра…

— Сегодня ночью ты спишь в аду, мутант!

…и нажали на гашетки.

Потоки неуправляемых 57-миллиметровых ракет с зажигательной начинкой вырвались из боевых подвесок словно огненные веера, стальной метлой зачищая лес, поливая окрестности едкой зажигательной смесью.

Мощная ударная волна сбила Петра с ног, и спустя секунду в его беспомощно валяющуюся тушу вонзился осколок. Одно из деревьев упало на его ноги, переламывая кости. Напалмовое пламя начало подбираться к нему все ближе. Один из вертолетов пошел на посадку, другой поливал окрестности огнем автоматической пушки. Боль была невыносимой. Петр чувствовал, как его кожа вздувается и трескается, как мясо медленно отделяется от костей, а кровь медленно вытекает из его тела.

Из севшего на опушку вертолета выпрыгнул Виктор с группой военных сталкеров и подбежал к Петру.

— Это он? — спросил сержант.

— Нет. Убейте его, — ответил Виктор.

— Но ведь это я, братишка! Это я — Петр! — произнес Петр.

Виктор поглядел на своего изуродованного брата.

— Ты уже не Петр. Сержант, убейте его.

И раздался выстрел…