Никто не помнит как назывался этот городок до рождения Зоны. Сейчас его называют Призонье — неказистое и очень неудобное в произношении для «зарубежников» название. Как оно прижилось — непонятно, да это никого и не интересует. Призонье — город, где живут ученые, чья работа непосредственно связана с Зоной. Кроме того, тут расквартированы военные части, отвечающие за «безопасность Зоны». Формулировка такая же кривая, как и название города. Кто или что может угрожать безопасности Зоны — представить себе невозможно. Еще тут живет обслуживающий персонал, помогающий первым двум категориям жителей Призонья. Обслуживающий персонал делится на «трудящийся» (обычные обыватели) и «числящийся» (сталкеры). Последних, почти в полном составе можно наблюдать последнюю неделю в баре «Фронтир». Они пьяны, шумны и озлоблены. Они уже неделю без работы. Они устраивают потасовки между собой и задираются к военным, но на них никто не устраивает облавы. Они каждый день устраивают допросы старому Ицхаку — хозяину бара, но он лишь пожимает плечами и говорит, что это не надолго.

Вот уже неделю в Зону нельзя попасть. Причина вполне прозачиеская. Силы ООН оцепили Зону так плотно, что туда даже мышь не проскочит (хотя ни одна нормальная мышь туда и так не сунется). Причина неизвестна. Сталкеры и обыкновенные обыватели тренируют свое воображение на слетевшихся сюда журналистов — спектр версий настолько же разнообразен, насколько неправдоподобен. Но журналистов это, похоже, не смущает. Они опрашивают всех, без разбора. Всех, кроме одного человека, о котором забыли даже сталкеры. Забыли неделю назад, и не вспомнят, пока Зона не «откроется» (в том что она «откроется» уверен Ицхак, а ему в городе привыкли верить).

Человек этот живет и работает на окраине города, среди заброшеных даже котами развалин. В его логово ведет крутая лестница, спускаящаяся из подвала самой дальней хибары, и упирающаяся в тяжеленную бронированную дверь. Каждое помещение имеет дверь, особенно, если это магазин. Причем: чем дороже ассортимент магазина, тем крепче дверь (и пусть вас не вводят в заблуждение хрупкие стеклянные витрины). Данная дверь очень крепкая на вид, что говорит о ценности продающихся здесь товаров. Отсутствие же вывески и безлюдное место говорит о нелегальности этого заведения.

Если мы посмотрим сквозь дверь, то увидим просторное помещение с двумя стеллажами, заставленными различными крупами, консервами и прочей продовольственной дребеденью с давно истекшим сроком годности. Хозяин заведения называет эту комнату «приемным покоем». Вдоль одной из стен стоит длинная скамья, отполированная пятыми точками множества посетителей. Напротив скамьи — огромное, почти во всю стену, запыленное зеркало. В глубине комнаты стену разрывает еще одна дверь — такая же неприступная, как и предыдущая. Путь к ней преграждает прилавок, заставленный пустыми бутылками. За прилавком на высоком барном стульчике сидит одетый в дорогой костюм мужчина. Это — Торговец. Его зовут Арсен. Он очень грузный человек среднего возраста с совершенно седой головой и хитрым лицом. Его национальность — «видимо грузин». Почему «видимо»? Да потому, что он сам так утверждает. С говорящими по русски клиентами он общается с нескрываемо утрированным грузинским акцентом, с «зарубежниками» — исключительно на British English. В не рабочее время его грузинский акцент исчезает, вместе с British English — их место занимают чистый русский и American English. Причину подобной акцентной чехарды спрашивать бесполезно — не ответит.

Арсен, всю неделю пьет. Сейчас — это пиво. В правой руке бокал пива, левая поддерживает голову, тоскливый взгляд смотрит в зеркало.

— А может все? Может прикрыли лавочку? — глубокий вздох, длинная пауза.

— Нееет. Это же не Гремания какая-то. Здесь от такого куша так просто не отказываются. Эх, знать бы, какая война сейчас происходит наверху. — опять пауза.

— Нет, лучше не знать. И так слишком много знаю — молчаливый салют зеркалу, мощным глотком отпивается половина бокала.

— Знаю, не спорю. Много знаю. Но, тем не менее, сижу здесь пока живой.

— Если будешь так сидеть и дальше, то заплесневеешь — рука из зеркала показывает на батарею бутылок — Если раньше не заспиртуешься.

— Да. Надо развеятся. Но на улицу я не выйду, пока не спадет ажиотаж. Нам реклама не к чему. Что-ж, будем развлекаться по своему.

Арсен допивает пиво, закрывает глаза и шумно выдыхает воздух. Вдруг он резко поворачивает голову к входной двери, открывает глаза и вскакивает. Тоска из его глаз ушла, ее место заняло хитрое веселье.

— Гамар джоба, дарагой! — а вот и акцент — новенький да? Вах! Рэкомэндация от старого Ицхака? Просит все обьяснить и все показать? Так присаживайся, о воображаемый, сначала лекция, потом экскурсия! — Арсен с неожиданной легкостью запрыгивает на свободный от бутылок угол прилавка и продолжает вещать уже оттуда.

— Тебя удивляет, что сейчас Зону охраняет куча солдат,и туда простым сталкерам вход заказан? Зря. Удивлять должно как раз обратное: еще неделю назад Зону охраняло в ЧЕТЫРЕ раза меньше человек, чем это небходимо. Понимаешь, дорогой, главные потребители бирюлек из Зоны — вояки. Вай, кацо, не перебивай старших. Все не так понятно, как ты думаешь. Конечно, официально, все, с чем работает Институт, уходит в Министерство Обороны, но…! Как ты думаешь, кто главный покупатель артефактов? Тех, что выносят на своем горбу сталкеры? Правильно. Я и мои конкуренты. А у нас, кто их покупает?

«Неужели военные» — передразнил Арсен своего воображаемого собеседника — они самые. Они очень быстро поняли, какие это деньги, и, в частном порядке занялись бизнесом. Они всеми правдами и неправдами обеспечивают острую кадровую нехватку на охране зоны, чтобы сталкерам было легче проникать в Зону. А потом сами же на все это жалуются. И никаких взяток, прошу заметить! Патрули честно стреляют сталкеров, потому, как им даны именно эти указания, а у военных вроде как и руки чистые. Вот так! Все просто! И никакой мафии! Заезжали правда сюда одни бандюки-идиоты. Крышу всем предлагали. Над ними весь поселок смеялся, когда их вояки скрутили и поволокли в Зону — опыты ставить. Что? Почему они вместо меня не поставят своего человека? А им так спокойнее. Видимо. Хотя, знаешь что, генацвале, давай оставим эту взрывоопасную тему в покое, я и так тебе много выболтал. Пойдемте лучше в закрома, мамаша!

Арсен соскакивает со стойки, подходит к двери, ведущей в глубину помещения и начинает возиться с замком.

— Что спрашиваешь? Почему сейчас так много солдат? А просто один сталкер — не знаю кто, что-то там натворил в Зоне. Вот и слетелись. Ап! — дверь тихо уезжает в стену — прошу!

Арсен оказывается в узком длинном освещенном двумя тусклыми лампочками коридоре. По обе стороны расположенно с десяток дверей — таких же неприступных на вид, как и предыдущие. Он набирает код на первой двери.

— Это — информаторий. Я, знаешь ли, приторговываю информацией. Конечно, до старого Ицхака мне далеко — у него этот бизнес поставлен великолепно, но все-таки что-то капает.

Он входит в небольшую комнату, заваленную бумагами. Посредине стоит выключенный компьютер. Напротив двери большая ксерокопия какой-то карты. В нижней части — крест напротив которого надпись «Золотой шар» В стене, примыкающей к «приемным покоям» опять дверь, на этот раз обычная деревянная. Арсен разваливается в кресле.

— Это — он показывает пальцем на карту на стене — не совсем настоящая карта. С ней связана одна не очень приятная история. Видишь ли, не так давно, у нас появился один австриец по фамилии Шухарт. Правда звали его не Рэдрик, а Ян, но наших шутников это не смущало. Сам же Шухарт был настолько самоуверен и глуп (хотя и не лишен определенных талантов), что так и не удосужился узнать причину своей бешенной популярности среди местных сталкеров. Он, кстати, вообще был антиподом своего вымышленного однофамильца. Обращение «сам великий Шухарт» его нимало не смущало. И вот, однажды, несколько наших парней устроили ему «сюрприз». Они протащили в Зону маленький деревянный постамент с надписью «Великому Шухарту от Аркаши и Бори» и резиновую какашку. Установили какашку на постамент, пометили это место на карте, и подбросили карту бедолаге Яну. Пока он собирался в поход и слушал легенду о Шаре, котоую ему с ухмылкой рассказывал чуть ли не каждый встречный, прошел очередной Выброс. Он переждал горячку и пошел за «артефактом». Очевидцы (те самые шутники) видели, как он взорвался, коснувшись «Шара». Мораль — Зона совсем не понимает шуток. А я иногда люблю пошутить. Так что эта карта меня всегда одергивает.

— Что здесь еще есть? Ну, в основном карты. Есть карты местности. Это очень дешево. Есть карты с отмеченными зданиями и сооружениями. Это — дороже. Ну и, наконец, есть «оперативные карты». Карты с аномальными зонами. Их рисует один маньяк по кличке Картограф. Он идет в зону сразу же после выброса. Через 10 часов возвращается вот с такой картой. На ней около 85% всех аномалий. Это очень много. У мужика просто чутье на них какое-то. Продает он такие карты по непонятной причине исключительно мне. Это моя гордость — даже старый Ицхак приходит лично, чтобы купить себе копию. И из института приходят. И вояки берут, правда берут бесплатно, в качестве «арендной платы». Самое интересное — что Картограф не берет в Зоне никакого хабара. Вообще. Хотя за «оперативку» я ему отстегиваю довольно крупную сумму. Ценность такой карты, как ты понимаешь, к моменту следующего Выброса практически равна нулю. Но я их храню. Почему? Ну, есть карты не просят, зато приходит иногда какой-нибудь «молодой-зеленый-очкастый», и просит у меня старые карты. Причем желательно на каждый Выброс по карте. Это они пытаются последовательность в появлении аномалий вычислить. Ну я и продаю. Хотя на их месте я бы изловил кого-нибудь из института, выставил пару пива, и узнал бы через двадцать минут, что никакой последовательности пока нет, они проверяли миллион раз, и до сих пор проверяют. Что тут помимо карты? Ну, дорогой, эту только для постоянных клиентов, к которым ты, увы, пока не относишься, так что пойдем-ка.

Арсен кряхтя встает с кресла и выходит из комнаты, рукой как-бы подталкивая незримого собеседника к выходу.

— Не обижайся, генацвале, это мой принцип. А если тебе нужна информация помимо карт, то это к Ицхаку, хотя, эксклюзив, которого у него неизмеримо больше, он тоже первому встречному не продаст. Что? Куда деревянная дверь ведет? Вай, любопытный какой. Зеркало в приемной видел? Вот и думай. — И Арсен закрывает дверь.

Он поворачивает в глубину коридора, игнорируя дверь напротив «информатория».

— Там я живу, там не интересно — бросает Арсен на ходу — Зайдем-ка вот сюда.

Следующее помещение гораздо больше предыдущего, хотя и свободного пространства очень мало. Здесь царствуют стеллажи и шкафы. У входа стоит старый письменный стол с аккуратно разложенными бумагами (что очень контрастирует с бардаком в информатории). Над столом висит полка на которой разложена всякая мелочь окружившая обыкновенный защитный шлем.

— Тут у нас «все для охоты и рыбалки». Вечерние костюмы: от допотопных резиновых хламид до сверхсовременных немецких комбезов. Шлемы, маски. Противогазы для бедных. Здесь же системы навигации. Вот, пожалуйста, электронные карты (правда, я им не доверяю), гирокомпасы…что? Ну ты подумай, как можно доверять обычному магнитному компасу в Зоне? Там и волчки — он показывает на гирокомпас — иногда с ума сходят. А вот тут у нас сканеры. Мало их осталось. А цена на них выросла… Не торопись, что это такое я расскажу чуть позже. А дальше мелочи всякие — дезактиваторы, медикаменты, спасательное оборудование, одним словом, если ты хочешь выжить в зоне — тебе сюда.

Арсен подходит к полке и задумчиво на нее смотрит — А это местный музей. Украшением коллекции служит вот эта каска — он снимает с полки шлем — снята неизвестным мародером с погибшего сталкера. Пролежал он в Зоне два или три Выброса. Опытным путем было выяснено, что у носителя этой штуки, в случае опасности, звенит в ушах. Ценность этого чайника заоблачная. — со шлема вытирается пыль и ставится на место (я имею в виду не пыль). — Я бы тебе о нем не рассказывал, но я знаю, что ты никому не расскажешь — Арсен улыбается во все тридцать два — А вот если бы ты был живой, я бы тебе рассказал об этом гирокомпасе. Его кто-то забыл в Зоне. Обладает уникальной особенностью: если на расстоянии метра от него кто-то чихнет, его стрелка разворачивается на 180 градусов. Абсолютно бесполезная штука, но Институту продавать не хочется. Ну что, пойдем дальше? — и он запер дверь за собой.

Арсен подошел к следующей паре дверей и прислонился к одной из них.

— Здесь у меня оружие. Я очень не люблю сюда заходить, если этого не требует бизнес. Что? Да, здесь тоже есть уникальные экземпляры, но я не буду ради них открывать эту дверь. Я тебе просто расскажу. Инстинкт, заставляющий людей без особой причины убивать себе подобных иногда сильнее инстинкта самосохранения. В погоне за более эффективным оружием некоторые сталкеры совершают страшные глупости. Я уж не помню, кому первому пришла эта идея в голову, но есть такие экземпляры, которые оставляют оружие в Зоне на период Выброса в надежде на удачную Трансформацию. Конечно, пистолеты, оставленные в Зоне не превращаются в бластеры. Вероятность того, что из пистолета после Выброса получится что-то иное ничтожно мала. Гораздо больше шансов в этом смысле имеет нож. Это очевидно. Так вот, какой-то идиот из Института озвучил эту тривиальную мысль для особо бестолковых сталкеров. Умные сталкеры до этого дошли сами, равно как и до того, что подобные игры с оружием — неоправданный риск. Так вот, возвращаясь к бестолковым: ты слышал о Черных Дырочках? Нет? Это точки, засасывающие в себя все, что крупнее сигареты и меньше танка в радиусе 4-х метров. А знаешь, откуда берутся Дырочки? Это гранаты, пережившие Выброс. Гранаты, которые оставляют в Зоне эти горе-экспериментаторы. Дырочки — супер раздражитель для наших вояк. Они их не могут вытащить из Зоны. Кстати, если все таки рискнешь пойти в Зону, и увидишь там идеально круглые залысины в траве — обходи.

Что здесь самое убойное? Вай, какой кровожадный. Резонатор. Отвратительная штука. Если бы о нем узнали в ООН, запретили бы за особую жестокость. А сделан он на основе обыкновенного камертона, найденного в Зоне. Ладно! Хватит об этом!

Арсен оттолкнулся от двери, ведущей в арсенал и начал возиться с дверью напротив.

- А здесь у нас кунсткамера. Свалка всякого барахла, которое после Выброса приобретает интересные свойства. Если обычная сковородка после уик-енда в Зоне (так мы называем время Выброса) стала заменять, например, параболическую антенну, то, можешь не сомневаться, к следующему Выбросу в зоне будут лежать сотни сковородок. Здесь на этом целый бизнес построен. После первой сковородки, я заказываю по дешевке сотню сковородок, продаю их сталкерам и неплохо на этом зарабатываю. Правда, обычно, метаморфозе подвергается только одна сковородка, остальные так и остаются в сфере интересов домохозяек, но бывают и исключения.

В комнате опять множество стеллажей и шкафов, полочек и ящичков. Из-за тотальной неоднородности продукции, представленной в этом помещении, здесь видится невообразимый мегабардак. У двери — опять старый письменный стол. Арсен подходит к островку порядка — полке, заставленной аккуратными чистыми пластиковыми баночками.

- Это — он обводит рукой полку — аптека. Здесь самые разнообразные прибамбасы, принимаемые внутрь. Например вот — детская конфетка jollybon — мерзость, выпускавшаяся подпольным заводом под Одессой. Конфетки только этого завода после уик-енда в Зоне становились своего рода маячками, отследить которые можно с помощью немного модифицированного радиоприемника (помнишь, рядом с гирокомпасами?). Маячки работают 9 часов, после чего благополучно исчезают. Наши сталкеры в основном кормили этими конфетками пограничников. Одному, самому ретивому, однажды кинули в суп десять этих конфеток — так его запеленговали со спутника, как новую передающую радиостанцию. Жаль, что заводик этот закрыли, а всех работников посадили. Теперь осталось маячков — штук тридцать, и пополнение не предвидится.

А вот еще витаминки. Этого барахла — завались. Обыкновенные желтенькие витаминки. Оставил баночку на уик-енд, пришел и забрал сильнейший стимулятор. Десяток витаминок — и ты ускоряешься в два раза. Время действия — 15 минут. Потом правда отходняк, как после грандиозной пьянки, а через два часа придется сожрать пять обедов. Но это небольшая цена для таких пилюль.

Арсен высоко поднимая ноги пробирается обратно к двери. — Что здесь еще интересного? Ну вон там зеркальце очень полезное в быту. Солнечный зайчик, пущенный этим зеркалом прожигает железобетонные стены. Фонариком светить бесполезно, только натуральный солнечный свет. А вот еще: просто уникальная вещь — левитатор. Обыкновенный электромоторчик на батарейках. Включаешь — поднимается в воздух — медленно, но верно. Грузоподьемность 200 килограмм. Правда надо запасаться батарейками, и пользоваться этой штукой с умом. А то его предыдущий хозяин немного не рассчитал, в результате чего упал с высоты в сто метров — батарейки кончились. Моторчик чудом уцелел, чего нельзя сказать о хозяине. Вот так-то. Ну ладно, пошли дальше.

Заперев дверь, Арсен задумчиво посмотрел в конец коридора. — А дальше у нас испытательный стенд и товары для VIP, к которым ты, друг мой, пока не относишься. Хотя стоп. Именно ты как раз и относишься! Пошли!

В этот момент в коридоре мягко прозвенел звонок.

— Извини, дорогой, экскурсию придется отложить — пробормотал Арсен и быстро направился к выходу. Он подошел к барной стойке, глянул куда-то под нее, крякнул и просунул руку под столешницу. Дверь открылась за секунду до того, как посетитель к ней подошел.

— Привет, дорогой, как дела, как семья?

— Спасибо хорошо. Первое даже совсем хорошо. А ты? Все скучаешь? — это был старый Ицхак, хозяин бара.

— Да. Спиваюсь. Поможешь? — он вопросительно поднял бутылку с темной жидкостью.

— Ох-ох-ох. Выходишь на пляж, а тут станки, станки… наливай, душегуб.

Арсен ухмыляется и наливает. Они молча чокаются и выпивают.

— Картограф еще не заходил?

— С чего бы это? Не хочешь же ты сказать, что он умудрился проскочить в Зону? — удивился Арсен.

— Именно. Причем вот-вот должен вернуться.

— Уверен?

Ицхак наклоняет голову и, улыбаясь, смотрит на Арсена.

— Ну, раз уверен…слушай, а ты не узнал ничего интересного про него?

— Нет. Только слухи, абсолютно недостойные твоего внимания.

— Боюсь я его — вздохнул Арсен и опять налил.

— И я боюсь.

— Ты? Ты еще чего-то боишься?

— Я боюсь всего, чего не понимаю. А его я не понимаю. Или наоборот, боюсь понять? Скользкая тема. Да и человек он в высшей степени странный, этот Картограф. Знаешь, давай не портить встречу. Лехайм!

— Прозит — улыбается Арсен.

— Шутник, чтоб тебя. У тебя закусить есть? — сипит Ицхак, поперхнувшись.

— Долго идти. Есть сок — запить.

— Варвар. Ладно, давай сюда сок.

— А почему, собственно, мы из-за него волнуемся, а? Ицхак? Даже если он выберется…прости…КОГДА он выберется, эта карта может нам уже не понадобиться. Зона то закрыта.

— Три дня — Ицхак отрывается от сока — еще три дня.

— Уверен?

Ицхак наклоняет голову и, улыбаясь, смотрит на Арсена.